Ларе-и-т`аэ - Элеонора Раткевич

– Неудивительно – с такой раной, – промолвил Сейгден.

– С такой лихорадкой, – педантично поправил его гном. – Из болота он выполз с гнилой горячкой. Домой его коекак доставили… но вы же знаете, что такое гнилая горячка.

Эннеари кивнул. Что такое гнилая горячка, знал даже и он. Более заразного недуга мир людей не порождал – и более смертоносного тоже. Эльф, если только он не целитель, может излечить человека от гнилой горячки не меньше, чем за полдня непрерывных усилий – а это о чемто говорит.

– Хайдера не согласился бы взять под арест ни один стражник. Пытать и казнить его не взялся бы ни один палач. Да и зачем? Довольно предоставить мальчика самому себе. Пускай догорает в бреду.

Лерметта передернуло.

– А Хайдер выжил, – глухо произнес гном. – Пришлось выжить. Потому что его отец казни двоих сыновей не перенес. Оставалась мать, потерявшая не только детей, но и мужа… и невеста брата. Бедняжка едва не сошла с ума. Ее уже и лекари пользовать начали – само собой, без толку. Хайдер толькотолько очнулся, еще и ходить не мог – так он велел себя к ней отнести. Она распорядилась не пускать никого… Хайдер встал с носилок, схватил их и вышиб ими дверь.

– Ого! – невольно вырвалось у Сейгдена. Как опытный воин, он хорошо знал, что такое боевая ярость, которая и мертвого в сражение поднимет.

– Говорил с ней Хайдер часа полтора. О чем – никто не знает. Но в рассудке он ее удержал. Между прочим, истории на том не конец.

– Да? – выдохнула Шеррин.

– Спустя два месяца она вышла за него замуж, – сообщил Илмерран. – Даром что она Хайдера на два года старше, он совсем мальчик для нее тогда был – а вот поди же…

– Я ее понимаю, – тихо сказала Шеррин.

– Я, как оборотень – тоже, – кивнул Эттрейг. – Просто мне виднее. В этом парне жизни, и верно, на пятерых. Какая женщина устоит? Тут не в возрасте дело. Я бы с ним в любви соперничать не хотел.

– Так и есть, – кивнул Илмерран. – Она в нем души не чает. Свадьбу сыграли очень тихо, почти незаметно, гостей было мало – но Тенгит среди них был. Кто из них двоих кого вычислил, сейчас сказать трудно, но тогда эти двое и спелись. Тенгит ведь сам черносеребряный, а женился на девушке из алозолотых. Тайком, конечно. Дальний родич короля вошел в семью врагов короля. Прямой смертный приговор – да еще какой! Тенгиту и Хайдеру сама судьба велела рука об руку сражаться. А после того, как они примирили старшее поколение обоих родов – разумеется, опятьтаки втайне – заговор был просто обречен на успех. Заговор детей и стариков. Детей, отказавшихся умирать, и стариков, которые устали хоронить. Молодая ярость и старческая осторожность. Юный свежий ум и стариковская опытность. Подобное сочетание таланта и методичности не могло не преуспеть.

Эннеари взглянул на дверь, не так давно закрывшуюся за Хайдером, перевел взгляд на тела Териана и Иргитера и с такой злостью вытолкнул воздух сквозь стиснутые зубы, что все невольно вздрогнули.

– Эй, ты что? – окликнул его Лерметт. – Приди в себя! Они уже мертвы.

– Вот именно, – отрезал Эннеари. – Впервые в жизни мне жаль, что эльфам запретна некромантия. Я бы хотел поднять эту мразь… чтобы убить еще раз.

Никогда бы Лерметт не мог предположить, что после всего пережитого за последние дни, после изматывающе долгих, зубодробительно тяжких, нудных, склочных переговоров судьба мира – да и его собственная, если уж на то пошло – решится так просто, легко и быстро, едва ли не буднично. Онто думал, что ему еще предстоит многое объяснять остальным королям по поводу случившегося в Мозаичных Покоях – но когда Эвелль, Орвье и Аннехара в сопровождении бывших пиратов преподнесли ему пленных наемников, Лерметт понял, что объяснять ему не придется ничего. Разве что рассказывать. Ну, может еще Аккарфу при егото щепетильности… но нет, и Аккарфу не пришлось объяснять ровным счетом ничего. Зато его пришлось искать, и довольно долго – до тех пор, пока Эннеари не предложил заглянуть в дворцовый храм. Именно там Аккарф и обнаружился. Чутье у короляпредстоятеля оказалось отменное. Он хотя и знать не знал ничего ни о наемниках, ни о попытке убийства – но и результаты гадания Арнет, и его собственная храмовая магия подсказали ему, что дело затевается черное, мерзкое. Колдовской сон не застиг в часовне ни Аккарфа, ни Арнет. Они заснули самым что ни на есть обычным сном… а кто бы не уснул, почти сутки без отдыха творя храмовую магию? Нет, когда Аккарфу поведали обо всех событиях минувшего вечера и особенно ночи, удивлен он не был.

Все получалось как бы само собой, и даже судьба бывших придворных Иргитера решалась без участия Лерметта – в ней был властен только Хайдер. Кого увезут из Найлисса прямо под суд, кто – в основном фрейлины – уедет домой не подсудимым, а свидетелем… лишь одна из девушек – та, за которую вступился Арьен на приеме у Эттрейга – попросила дозволения остаться в Найлиссе.

– Да пожалуйста, – кивнул Лерметт, когда Хайдер передал ему ее просьбу. – Но почему? Ведь ей теперь бояться некого.

– Как сказать, – пожал плечами Хайдер. – Вернуться туда, где все напоминает о пережитой боли… – Он приумолк на мгновение. – Да и притом бедная девочка выслуживала жизнь своих близких… и горя хлебнула немало… я, конечно, хотел бы верить, что у них достанет ума попрекать ее этим не каждую минуту, а хотя бы через два шага на третий, но навряд ли. А уж у ее отца, осла старого, точно не достанет. Нет, в Найлиссе ей будет лучше. Здесь ее никто не обидит.

Лерметт решительно кивнул.

– К тому же здесь она сможет вдосталь полюбезничать со своим эльфом, – добавил Хайдер с улыбкой.

– С кем? – непритворно удивился Лерметт. Не так уж Хайдер ненаблюдателен, чтобы назвать «ее эльфом» Арьена – Арьена, которого от Шеррин никакая сила не оторвет… но раз речь идет не об Эннеари, который за девушку заступился – о ком же тогда?

Хайдер усмехнулся и быстрым движением глаз и ресниц указал на Лэккеана: эльф с непередаваемо лукавым выражением лица накидывал на плечи фрейлины широкий риэрнский плащ.

– Долго они вместе не останутся, – тихо молвил Хайдер, глядя на неуверенные, точно слепые движения девушки. – На самом деле не только ему – даже и ей этого не нужно, чтобы надолго. Но у этого остроухого парня столько сердечной доброты – рядом с ним даже самая замерзшая душа отогреется.

Королевский Совет, на котором место никем не оплакиваемого Иргитера занял умница Хайдер, протекал на удивление мирно и слаженно. Договор был подписан единогласно, да так быстро, что Лерметт и опомниться не успел. Свою подпись он поставил последним и долго смотрел на нее в ошеломлении. Слишком уж както все легко получилось – словно он изо дня в день долбил стену головой, и вдруг стена даже не подалась, а попросту исчезла, и он вылетел со всего маху невесть куда… попробуй тут не растеряться!